— Молли, — сказала она, — ты и правда готова это сделать? То, о чем говорила вчера? Я думаю об этом весь день, и иногда мне начинает казаться, что тебе, если ты попросишь, он отдаст письма; он может вообразить себе… словом, попытаться стоит, если тебе это не совсем омерзительно.

На самом деле чем больше Молли обо всем этом думала, тем невыносимее ей становилась мысль о предстоящем разговоре с мистером Престоном; с другой стороны, она ведь сама это предложила и идти на попятную не хотела, да и не могла. Может, из этого и выйдет что хорошее — и в любом случае она была уверена, что вреда не будет. Поэтому она кивнула в знак согласия, пытаясь скрыть отвращение, которое нарастало по мере того, как Синтия торопливо перечисляла подробности:

— Встретиться вы можете в аллее, которая ведет от домика привратника к Тауэрс. Он может подойти со стороны Тауэрс — он там часто бывает по делам, и у него есть все ключи, — а ты войдешь со стороны сторожки, мы же с тобой это часто делали. Далеко тебе заходить не обязательно.

Молли не могла не подумать, что Синтии, похоже, не впервой устраивать подобные встречи; она решилась задать вопрос: а как уведомить обо всем этом мистера Престона? Синтия лишь покраснела и ответила:

— О! Об этом не думай. Он придет, и с радостью; ты же слышала, как он сказал, что хочет продолжить разговор: впервые за все время я сама назначила ему встречу. Если только я обрету свободу… О Молли, я буду боготворить тебя до конца своих дней!

Молли подумала о Роджере, и эта мысль вызвала следующий монолог:

— Все это, наверное, ужасно… Я считаю себя очень непосредственной… но, наверное, даже я… не приняла бы предложение, даже от Роджера, если бы надо мной тяготело подобное обязательство.

Она вспыхнула, пока говорила.

— Ты забываешь, сколь отвратителен мне мистер Престон! — сказала Синтия. — Именно это, а не беззаветная любовь к Роджеру исполняет меня благодарности за то, что я наконец-то необратимо отдана в надежные руки. Он не хотел называть это «помолвкой», а я хочу; помолвка дала мне уверенность в том, что я освободилась от мистера Престона. Да, я свободна! Остались одни эти письма. О! Если только ты убедишь его забрать эти мерзкие деньги и вернуть мои письма! Тогда мы предадим все это забвению, и он волен будет жениться на ком угодно, а я выйду замуж за Роджера, и никто ничего не узнает. В конце концов, это было не более чем «ошибкой юности» — так это принято называть. Еще можешь сказать мистеру Престону, что, если он предаст огласке мои письма — показав их твоему отцу или как-то еще, — я немедленно покину Холлингфорд и никогда не вернусь.

Нагруженная всеми этими посланиями, которые она не знала, как доставить; не заготовив заранее никаких речей, испытывая отвращение к своей миссии; обескураженная тем, как Синтия говорила о своем отношении к Роджеру; подавленная виною за то, что она участвует в деле, которое ей представляется постыдным; однако готовая всё вынести и всё преодолеть, если только это поможет Синтии встать на новый путь, начать с чистого листа; скорее жалея свою подругу, которую одолевали горести и, возможно, ждал позор, нежели испытывая к ней ту любовь, которая несет с собой чистое сострадание, Молли отправилась на назначенную встречу. Был пасмурный и ненастный день, ветер завывал в оголившихся кронах высоких деревьев; под это завывание Молли прошла в ворота парка и ступила в аллею. Она шагала стремительно, инстинктивно пытаясь разогнать кровь, не давая себе времени подумать. Примерно в четверти мили от дома привратника аллея делала поворот, а за поворотом шла прямо к особняку, ныне пустующему. Молли хотела оставаться в виду дома привратника, поэтому встала, повернувшись к нему лицом, у ствола одного из деревьев. И вот она услышала шаги по траве. Это шел мистер Престон. Он увидел женскую фигуру, полускрытую древесным стволом, и у него не возникло ни малейших сомнений, что это Синтия. Однако, когда он подошел ближе, совсем близко, фигура обернулась, и вместо лица Синтии с его яркими красками перед ним оказалось бледное, решительное лицо Молли. Она не сказала слов приветствия; и, хотя ее бледность и робость поведали ему о том, что она его боится, взгляд ее серых глаз был прям и отважен в своей невинности.

— А Синтия не смогла прийти? — спросил он, заметив, что Молли ждет именно его.

— Я даже не знала, что вы ожидаете ее здесь увидеть, — сказала Молли с легким удивлением.

По простоте своей она была убеждена, что Синтия напишет в письме, что именно она, Молли Гибсон, встретится с мистером Престоном в назначенном месте и в назначенный час, но Синтия была слишком искушена в подобных делах и заманила мистера Престона на встречу, составив письмо в самых туманных выражениях: не прибегая к прямой лжи, она тем не менее сумела создать впечатление, что сама явится на это свидание.

— Она сказала, что придет сюда, — проговорил мистер Престон, крайне раздраженный тем, что его обманом — теперь-то он отчетливо это понимал — заманили на разговор с мисс Гибсон.

Молли немного поколебалась, прежде чем заговорить. Сам он намеренно затягивал молчание: Молли, вопреки его желанию, вмешалась в это дело, пусть прочувствует всю неловкость своего положения.

— Как бы то ни было, она послала меня на эту встречу, — сказала Молли. — Но перед тем открыла мне все подробности ваших взаимоотношений.

— Вот как? — оскалился мистер Престон. — А уж ее-то не назовешь самым открытым и надежным человеком на свете!

Молли покраснела. Она сознавала наглость его тона, да и сама сильно горячилась. Впрочем, она овладела собой — и это придало ей мужества.

— Негоже так говорить о той, кого, по вашим словам, вы мечтаете взять в жены. Но не об этом речь. У вас имеется несколько ее писем, которые она хотела бы получить обратно.

— Еще бы!

— У вас нет никаких прав на эти письма.

— Вы имеете в виду юридические или нравственные права?

— Не знаю. У вас нет на них вообще никаких прав, ибо не пристало джентльмену отказывать даме, если она просит свои письма обратно, — и уж тем более угрожать ей посредством этих писем.

— Вижу, вам известно абсолютно все, мисс Гибсон, — проговорил он, причем в тоне теперь звучало больше уважения. — Вернее, она изложила вам весь ход событий со своей точки зрения, а